Смерть Междометьева
(Из цикла «Рассказы о детях»)

— Позовите Алёшку, — едва шевеля языком, произнёс Иван Степанович Междометьев. — Поговорю напоследок с внучком…

Дедушка умирал. Семилетний Алёша, его внук по дочке, не мог, естественно, знать, что такое жизнь и смерть. Как не мог этого в точности знать и сам Иван Степанович, хотя прожил целую жизнь.

Внучка привели и усадили рядом с кроватью, грозившей вскорости сделаться смертным одром Междометьева-старшего.

— Ну, чем сегодня отметил свой день? — спросил дедушка, с усилием открывая глаза. — Дай твою руку. — Алёша протянул ручонку, и его прохладная маленькая ладонь погрузилась в дедушкин тёплый кулак, словно в медицинский прибор для измерения давления, пульса, уверенности в себе и чувства собственного достоинства. — Вижу, день твой прошёл напряжённо, — заключил проницательно дед. Про себя же подумал: как и вся моя жизнь — напряжённо, насыщенно, но безрезультатно.

Ах ты, боже, как же избавить от подобного чувства этого малыша, каким образом передать ему свой горький жизненный опыт? Горький, кислый, солёный, как кровь из разбитого носа? Невыносимо жгучий, как перец-чили на воспалённых гландах? А то и вовсе, совсем несъедобный, как придорожный булыжник, годный разве что как орудие пролетариата?.. Сладкий-то ладно, пусть сам внучек вкушает, но не вперемешку со всей прочей гадостью, от коей хочется его оградить, — думал про себя многоопытный Междометьев, осязая нежность детской ладоньки. — Сделать бы Алёшке прямую инъекцию в душу экстрактом из его многотрудной и многоходовой жизненной партии. Сравнимой, быть может, с игрой на ста досках в стоклеточные инопланетные шахматы с непредсказуемо изменяющимися правилами после каждого хода — перед его неподвижным взором сейчас проплывали эпизоды далёкого и близкого прошлого, как кадры документального фильма, отснятого его скрупулёзным биографом.

Но как передашь? Свою голову Алёшке ведь не прикрутишь со всеми её наработками! А времени — времени нет!

С каким вожделением он вложил бы в сознание внука своё сокровенное мировоззрение — картину мира, выстраданную каждой частицей души! Начиная с логики Аристотеля и продолжая его же прекрасной этикой, различающей три душевные силы и свойственные им добродетели: справедливость, благородство, великодушие. И непременно бы пояснил, в каких пропорциях их надобно брать, применяя к реальной жизни, — показал бы наглядно, сколь важно вообще чувство меры!..

Но разве успеешь? Разве сформулируешь это за оставшиеся часы, а то и минуты? Часов-то наверно уже не осталось…

— Вот что скажи мне, Алёша, — начал дедушка, решив не терять времени даром. — Что для тебя самое главное в жизни?

Внучек задумался на секунду, пристально посмотрел на Ивана Степановича, а затем, отстранённо глядя в окно, спокойно сказал:

— Понимаешь, дед, в жизни всё главное: и стратегия, и тактика, и ресурсы. И креативность, и осторожность… Смотря на каком уровне, если подробней… Я вчера вот ходил в гости к Антоше, и мы играли в Civilization. А потом ещё в Sims… Так что ты за меня не волнуйся. В смысле, умирать можешь спокойно. Только скажи обязательно маме, чтоб на день рождения купила мне персональный компьютер. А на Новый год — Sony PlayStation, ладно?..

Старик Междометьев сказал только «ахх…», закрывая глаза.